Posted by Editor on 7/23/2022 to
Poetry
Where are they now, your 17 years?
You lost seventeen good years
At Bolshoy Karetnyi.
Went through seventeen great fears
At Bolshoy Karetnyi.
Your black hand gun- anywhere?
At Bolshoy Karetnyi.
What's the place without you there?
At Bolshoy Karetnyi.
Need I remind you of that house once more?
No, you still remember, that's for sure.
Yes, anybody's life is only half complete,
If you haven't walked Koretnyi Street.
I'll bet you yes
You lost seventeen good years
At Bolshoy Karetnyi.
Went through seventeen great fears
At Bolshoy Karetnyi.
Your black hand gun- anywhere?
At Bolshoy Karetnyi.
What's the place without you there?
At Bolshoy Karetnyi.
Well, a while ago they changed it's name,
Things are turning into a whole new game.
No matter where you go to find what must be found:
I betcha that Koretnyi Street is all around,
I betcha yeah
You lost seventeen good years
At Bolshoy Karetnyi.
Went through seventeen great fears
At Bolshoy Karetnyi.
Your black hand gun- anywhere?
At Bolshoy Karetnyi.
What's the place without you there?
At Bolshoy Karetnyi.
You lost seventeen good years
At Bolshoy Karetnyi.
Went through seventeen great fears
At Bolshoy Karetnyi.
Your black hand gun- anywhere?
At Bolshoy Karetnyi.
What's the place without you there?
At Bolshoy Karetnyi.
Need I remind you of that house once more?
No, you still remember, that's for sure.
Yes, anybody's life is only half complete,
If you haven't walked Koretnyi Street.
I'll bet you yes
You lost seventeen good years
At Bolshoy Karetnyi.
Went through seventeen great fears
At Bolshoy Karetnyi.
Your black hand gun- anywhere?
At Bolshoy Karetnyi.
What's the place without you there?
At Bolshoy Karetnyi.
Well, a while ago they changed it's name,
Things are turning into a whole new game.
No matter where you go to find what must be found:
I betcha that Koretnyi Street is all around,
I betcha yeah
You lost seventeen good years
At Bolshoy Karetnyi.
Went through seventeen great fears
At Bolshoy Karetnyi.
Your black hand gun- anywhere?
At Bolshoy Karetnyi.
What's the place without you there?
At Bolshoy Karetnyi.
Translated by Hans Sleurink
Где твои семнадцать лет...
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
Помнишь ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем.
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто в Большом Каретном не бывал.
Еще бы, ведь
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
Переименован он теперь,
Стало все по новой там, верь не верь.
И все же, где б ты ни был, где ты ни бредешь,
Нет-нет да по Каретному пройдешь.
Еще бы, ведь
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
1962
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
Помнишь ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем.
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто в Большом Каретном не бывал.
Еще бы, ведь
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
Переименован он теперь,
Стало все по новой там, верь не верь.
И все же, где б ты ни был, где ты ни бредешь,
Нет-нет да по Каретному пройдешь.
Еще бы, ведь
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
1962
***
Dialogue in front of the TV-set
"Look, Vanya, honey, at the funny clowns!
That one, he's got a mouth like a purse.
Check out the geezer with the loopy flounce.
A voice like he's pissed, or something worse.
"And that one's like, but no, I mean it,
Your brother-in-law, must drink as much.
Come on, just watch, one tiny minute,
I never seen such."
"Now listen, Zina, leave my in-law out:
Remember, he's still our kith and kin.
And for mouths, you watch your snout
Instead, all right? Or I'll bash it in.
"Instead of carrying on, instead
Of all that crap that you get off on,
Go buy a bottle... No, you said?
Move over, Zina, on the sofa."
"Look, Vanya, at those dwarfs, real dorky!
In real jerseys too, all foreign-spun.
At the Fifth Sewing Plant, where I been working,
They'd never think of sewing that for fun.
"Your buddies, by the other way,
Wear such crap, and always will,
And always snarf from morning on
Such awful swill."
"My friends may lack your fancy labels,
But they work hard to keep their families fed.
Cheap swill perhaps, but more on staples;
A.M. or P.M., they've got the bread
"You, Zina, on the other hand,
Your pal is was that guzzled gas,
That tire-plant guy, he was your friend,
Speaking of crass!"
"Hey, Vany, parrots! Ever seen'em cuter?
I knew the'd jum like this, I must be psychic,
Who's that in pink, must be a tutu,
I want a little one just like it.
"When bonuses are due, say, honey,
Promise to get one, will you, hon?
But why say 'No, it's always money!'
You never let me have my fun."
"I think you'd better shut your trap.
This quarter's bonus ain't comin'.
And why? Who wrote that crap
To my employer? You're the dummy!
"As for this fashion-item piece,
On you it would look cheap, and sordid.
A yard of cloth you'd need, at least.
So where can we afford it?"
"Watch, Vanya, now the acrobats are starting!
Those cartwheels, wow, the tall one with the hat!
The other day, at our factory party,
Comrade Satikov, he jumped around like that.
"But you, you just come home and gobble
Your food, then off to bed to snore.
Or else you yell at me when sober.
Well, Vanya, wanna hear more?"
"You're itching, Zina, for a bruising
With them insults and your baiting.
All day you lounge, no break refusing,
Come home, and sit there watching.
"So the liquor store I go,
Where with my pals I gather.
For as for drinking on my own,
That hardly happens ever."
Translated by de Cate and Navrozov
"Look, Vanya, honey, at the funny clowns!
That one, he's got a mouth like a purse.
Check out the geezer with the loopy flounce.
A voice like he's pissed, or something worse.
"And that one's like, but no, I mean it,
Your brother-in-law, must drink as much.
Come on, just watch, one tiny minute,
I never seen such."
"Now listen, Zina, leave my in-law out:
Remember, he's still our kith and kin.
And for mouths, you watch your snout
Instead, all right? Or I'll bash it in.
"Instead of carrying on, instead
Of all that crap that you get off on,
Go buy a bottle... No, you said?
Move over, Zina, on the sofa."
"Look, Vanya, at those dwarfs, real dorky!
In real jerseys too, all foreign-spun.
At the Fifth Sewing Plant, where I been working,
They'd never think of sewing that for fun.
"Your buddies, by the other way,
Wear such crap, and always will,
And always snarf from morning on
Such awful swill."
"My friends may lack your fancy labels,
But they work hard to keep their families fed.
Cheap swill perhaps, but more on staples;
A.M. or P.M., they've got the bread
"You, Zina, on the other hand,
Your pal is was that guzzled gas,
That tire-plant guy, he was your friend,
Speaking of crass!"
"Hey, Vany, parrots! Ever seen'em cuter?
I knew the'd jum like this, I must be psychic,
Who's that in pink, must be a tutu,
I want a little one just like it.
"When bonuses are due, say, honey,
Promise to get one, will you, hon?
But why say 'No, it's always money!'
You never let me have my fun."
"I think you'd better shut your trap.
This quarter's bonus ain't comin'.
And why? Who wrote that crap
To my employer? You're the dummy!
"As for this fashion-item piece,
On you it would look cheap, and sordid.
A yard of cloth you'd need, at least.
So where can we afford it?"
"Watch, Vanya, now the acrobats are starting!
Those cartwheels, wow, the tall one with the hat!
The other day, at our factory party,
Comrade Satikov, he jumped around like that.
"But you, you just come home and gobble
Your food, then off to bed to snore.
Or else you yell at me when sober.
Well, Vanya, wanna hear more?"
"You're itching, Zina, for a bruising
With them insults and your baiting.
All day you lounge, no break refusing,
Come home, and sit there watching.
"So the liquor store I go,
Where with my pals I gather.
For as for drinking on my own,
That hardly happens ever."
Translated by de Cate and Navrozov
Диалог у телевизора
- Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот - хоть завязочки пришей...
Ой, до чего, Вань, размалеваны,
И голос - как у алкашей!
А тот похож - нет, правда, Вань, -
На шурина - такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, -
Я - вправду, Вань!
- Послушай, Зин, не трогай шурина:
Какой ни есть, а он - родня, -
Сама намазана, прокурена -
Гляди, дождешься у меня!
А чем болтать - взяла бы, Зин,
В антракт сгоняла в магазин...
Что, не пойдешь? Ну, я - один, -
Подвинься, Зин!..
- Ой, Вань, гляди, какие карлики!
В джерси одеты, не в шевьет, -
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет.
А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья - такая рвань
И пьют всегда в такую рань
Такую дрянь!
- Мои друзья - хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи, -
А гадость пьют - из экономии:
Хоть поутру - да на свои!
А у тебя самой-то, Зин,
Приятель был с завода шин,
Так тот - вообще хлебал бензин, -
Ты вспомни, Зин!..
- Ой, Вань, гляди-кось - попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала - правда, Вань, -
Ты мне такую же сваргань...
Ну что "отстань", опять "отстань",
Обидно, Вань!
- Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы -
Накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты?! Да я же их читал!
К тому же эту майку, Зин,
Тебе напяль - позор один.
Тебе шитья пойдет аршин -
Где деньги, Зин?..
- Ой, Вань, умру от акробатиков!
Гляди, как вертится, нахал!
Завцеха наш - товарищ Сатиков -
Недавно в клубе так скакал.
А ты придешь домой, Иван,
Поешь и сразу - на диван,
Иль, вон, кричишь, когда не пьян..
Ты что, Иван?
- Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Все, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься...
Придешь домой - там ты сидишь!
Ну, и меня, конечно, Зин,
Все время тянет в магазин, -
А там - друзья... Ведь я же, Зин,
Не пью один!
- Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот - хоть завязочки пришей...
Ой, до чего, Вань, размалеваны,
И голос - как у алкашей!
А тот похож - нет, правда, Вань, -
На шурина - такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, -
Я - вправду, Вань!
- Послушай, Зин, не трогай шурина:
Какой ни есть, а он - родня, -
Сама намазана, прокурена -
Гляди, дождешься у меня!
А чем болтать - взяла бы, Зин,
В антракт сгоняла в магазин...
Что, не пойдешь? Ну, я - один, -
Подвинься, Зин!..
- Ой, Вань, гляди, какие карлики!
В джерси одеты, не в шевьет, -
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет.
А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья - такая рвань
И пьют всегда в такую рань
Такую дрянь!
- Мои друзья - хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи, -
А гадость пьют - из экономии:
Хоть поутру - да на свои!
А у тебя самой-то, Зин,
Приятель был с завода шин,
Так тот - вообще хлебал бензин, -
Ты вспомни, Зин!..
- Ой, Вань, гляди-кось - попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала - правда, Вань, -
Ты мне такую же сваргань...
Ну что "отстань", опять "отстань",
Обидно, Вань!
- Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы -
Накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты?! Да я же их читал!
К тому же эту майку, Зин,
Тебе напяль - позор один.
Тебе шитья пойдет аршин -
Где деньги, Зин?..
- Ой, Вань, умру от акробатиков!
Гляди, как вертится, нахал!
Завцеха наш - товарищ Сатиков -
Недавно в клубе так скакал.
А ты придешь домой, Иван,
Поешь и сразу - на диван,
Иль, вон, кричишь, когда не пьян..
Ты что, Иван?
- Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Все, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься...
Придешь домой - там ты сидишь!
Ну, и меня, конечно, Зин,
Все время тянет в магазин, -
А там - друзья... Ведь я же, Зин,
Не пью один!
***
The Monument
When alive I was shapely and lordly,
Feared nothing them bullets and feelings,
Didn't fit a conventional frame.
but as soon as my death was recorded,
They hobnailed and lamed the Achilles
On the pedestal of here fame.
Can't shake off my flesh made of granite,
Can't extract my world-famous heel
From this foundation cement of mine,
And the iron ribs embedded in it,
The armature I cripplingly feel
Sending spasms up the back of the spine.
I used to brag about my broad shoulders:
"Measure'em, a whole crooked yard!"
Didn't know they would fit foolscap folders
Of judgments on the deceased bard.
A conventional frame, I got shoved into one
As if on some crazy fixed bet,
And as for the shoulders, well, son of a gun,
They straightened out even that.
And no sooner did I up and pass away
They my kith'n'kin had themselves a race
To make a death mask of the dead master.
Who put them up to it, I can't say,
but for sure the Asiatic bones of my face
Got clean shaved off the dazzling plaster.
Never reckoned on this even dreaming,
Never thought that my fate, even sleeping,
Was to end up the deadest of stiffs.
But the plaster surface was gleaming,
And sepulchral boredom was seeping
From my gaping smile without teeth.
When alive I'd never stick a finger in
The mouth of a lout.
To come to me with the usual yardstick
They'd think twice about.
But I died, and then and there on the cot
The undertaker measured me with his rod.
Then a year had passed, flown fast,
And to crown the newly straightened-out me,
For the people who came, thronged and horded,
They unveiled a bust that was huge and robust,
To the deafening roar of loud-speaking glee,
Of my own lovely songs, pre-recorded.
Suddenly shattered above me was silence,
Sound burst forth from the loud-speaking battery,
Floodlights lit up the theatrical set-up...
And lo, by the powers of modern science,
The voice once voiceless with agony
Had turned to a pleasing falsetto.
Well, I was dumbstruck in my white shroud.
"Such in our common share!"
This I shouted, a loud-mouthed castrato,
Into the crowd's ear.
They tore the shroud from me: How thin'e is!
"Death, 'tis thy doing."
Do you really need me like this,
My own shoe-in?
Hollow sound the Commander's grim footsteps.
Thought I: I'll have me an amble of old,
Take a walk where flagstones and echoes meet.
So I did. The crowds scrammed - what a mess!
As I wrenched my leg free from the mould,
And I let the rubble fall away at my feet.
I leant forward a neked and monstrous lump,
Out of my skin, trying to stand up straight.
Tumbling down, I reached for my rod of iron...
Even so, when I hit the ground with a thump,
From the busted-up loudspeakers I brayed,
"I'm alive!", and it sounded a lot finer.
And that fall, it both broke me
And bent me.
And again my jawbones protrude
From the metal.
Didn't manage the way it was wanted,
On the quiet.
Made my exit publicly flaunted,
Out of granite.
Translated by de Cate and Navrozov
When alive I was shapely and lordly,
Feared nothing them bullets and feelings,
Didn't fit a conventional frame.
but as soon as my death was recorded,
They hobnailed and lamed the Achilles
On the pedestal of here fame.
Can't shake off my flesh made of granite,
Can't extract my world-famous heel
From this foundation cement of mine,
And the iron ribs embedded in it,
The armature I cripplingly feel
Sending spasms up the back of the spine.
I used to brag about my broad shoulders:
"Measure'em, a whole crooked yard!"
Didn't know they would fit foolscap folders
Of judgments on the deceased bard.
A conventional frame, I got shoved into one
As if on some crazy fixed bet,
And as for the shoulders, well, son of a gun,
They straightened out even that.
And no sooner did I up and pass away
They my kith'n'kin had themselves a race
To make a death mask of the dead master.
Who put them up to it, I can't say,
but for sure the Asiatic bones of my face
Got clean shaved off the dazzling plaster.
Never reckoned on this even dreaming,
Never thought that my fate, even sleeping,
Was to end up the deadest of stiffs.
But the plaster surface was gleaming,
And sepulchral boredom was seeping
From my gaping smile without teeth.
When alive I'd never stick a finger in
The mouth of a lout.
To come to me with the usual yardstick
They'd think twice about.
But I died, and then and there on the cot
The undertaker measured me with his rod.
Then a year had passed, flown fast,
And to crown the newly straightened-out me,
For the people who came, thronged and horded,
They unveiled a bust that was huge and robust,
To the deafening roar of loud-speaking glee,
Of my own lovely songs, pre-recorded.
Suddenly shattered above me was silence,
Sound burst forth from the loud-speaking battery,
Floodlights lit up the theatrical set-up...
And lo, by the powers of modern science,
The voice once voiceless with agony
Had turned to a pleasing falsetto.
Well, I was dumbstruck in my white shroud.
"Such in our common share!"
This I shouted, a loud-mouthed castrato,
Into the crowd's ear.
They tore the shroud from me: How thin'e is!
"Death, 'tis thy doing."
Do you really need me like this,
My own shoe-in?
Hollow sound the Commander's grim footsteps.
Thought I: I'll have me an amble of old,
Take a walk where flagstones and echoes meet.
So I did. The crowds scrammed - what a mess!
As I wrenched my leg free from the mould,
And I let the rubble fall away at my feet.
I leant forward a neked and monstrous lump,
Out of my skin, trying to stand up straight.
Tumbling down, I reached for my rod of iron...
Even so, when I hit the ground with a thump,
From the busted-up loudspeakers I brayed,
"I'm alive!", and it sounded a lot finer.
And that fall, it both broke me
And bent me.
And again my jawbones protrude
From the metal.
Didn't manage the way it was wanted,
On the quiet.
Made my exit publicly flaunted,
Out of granite.
Translated by de Cate and Navrozov
Памятник
Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез, -
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".
Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента, -
Только судороги по хребту.
Я хвалился косою саженью -
Нате смерьте! -
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти, -
Но в обычные рамки я всажен -
На спор вбили,
А косую неровную сажень -
Распрямили.
И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи, -
И не знаю, кто их надоумил, -
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.
Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей, -
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.
Я при жизни не клал тем, кто хищный,
В пасти палец,
Подходившие с меркой обычной -
Опасались, -
Но по снятии маски посмертной -
Тут же в ванной -
Гробовщик подошел ко мне с меркой
Деревянной...
А потом, по прошествии года, -
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье, -
Под мое - с намагниченных лент.
Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет, -
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.
Я немел, в покрывало упрятан, -
Все там будем! -
Я орал в то же время кастратом
В уши людям.
Саван сдернули - как я обужен, -
Нате смерьте! -
Неужели такой я вам нужен
После смерти?!
Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня? -
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.
Накренился я - гол, безобразен, -
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой, -
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я похоже: "Живой!"
И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно -
Шито-крыто.
Я, напротив, - ушел всенародно
Из гранита.
1973
Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез, -
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".
Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента, -
Только судороги по хребту.
Я хвалился косою саженью -
Нате смерьте! -
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти, -
Но в обычные рамки я всажен -
На спор вбили,
А косую неровную сажень -
Распрямили.
И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи, -
И не знаю, кто их надоумил, -
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.
Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей, -
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.
Я при жизни не клал тем, кто хищный,
В пасти палец,
Подходившие с меркой обычной -
Опасались, -
Но по снятии маски посмертной -
Тут же в ванной -
Гробовщик подошел ко мне с меркой
Деревянной...
А потом, по прошествии года, -
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье, -
Под мое - с намагниченных лент.
Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет, -
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.
Я немел, в покрывало упрятан, -
Все там будем! -
Я орал в то же время кастратом
В уши людям.
Саван сдернули - как я обужен, -
Нате смерьте! -
Неужели такой я вам нужен
После смерти?!
Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня? -
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.
Накренился я - гол, безобразен, -
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой, -
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я похоже: "Живой!"
И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно -
Шито-крыто.
Я, напротив, - ушел всенародно
Из гранита.
1973
***
A song about a friend
If your friend just became a man,
Not a friend, not a foe,- just so,
If you really can't tell from the start,
If he's strong in his heart, -
To the peaks take this man - don't fret!
Do not leave him alone, on his own,
Let him share the same view with you-
Then you'll know if he's true.
If the guy on the peak got weak,
If he lost all his care - got scared,
Took a step on the frost - got lost,
Tripped and screamed in exhaust, -
Then the one you held close is false,
Do not bother to yell- expel, -
We can't take such aboard, and in short
We don't sing of his sort.
If the guy didn't whine nor pine,
He was dull and upset, but went,
When you slipped from the cliff,
He heaved, holding you in his grip;
If he walked right along, seemed strong,
On the top stood like he belonged, -
Then, whenever the chances are slim
You can count on him!
Translated by Andrey Kneller
If your friend just became a man,
Not a friend, not a foe,- just so,
If you really can't tell from the start,
If he's strong in his heart, -
To the peaks take this man - don't fret!
Do not leave him alone, on his own,
Let him share the same view with you-
Then you'll know if he's true.
If the guy on the peak got weak,
If he lost all his care - got scared,
Took a step on the frost - got lost,
Tripped and screamed in exhaust, -
Then the one you held close is false,
Do not bother to yell- expel, -
We can't take such aboard, and in short
We don't sing of his sort.
If the guy didn't whine nor pine,
He was dull and upset, but went,
When you slipped from the cliff,
He heaved, holding you in his grip;
If he walked right along, seemed strong,
On the top stood like he belonged, -
Then, whenever the chances are slim
You can count on him!
Translated by Andrey Kneller
Песня о друге
Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а - так,
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош.
Парня в горы тяни - рискни!
Не бросай одного его,
Пусть он в связке в одной с тобой -
Там поймешь, кто такой.
Если парень в горах - не ах,
Если сразу раскис и - вниз,
Шаг ступил на ледник и - сник,
Оступился - и в крик, -
Значит, рядом с тобой - чужой,
Ты его не брани - гони:
Вверх таких не берут, и тут
Про таких не поют.
Если ж он не скулил, не ныл,
Пусть он хмур был и зол, но - шел,
А когда ты упал со скал,
Он стонал, но - держал,
Если шел за тобой, как в бой,
На вершине стоял хмельной, -
Значит, как на себя самого,
Положись на него.
1966
Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а - так,
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош.
Парня в горы тяни - рискни!
Не бросай одного его,
Пусть он в связке в одной с тобой -
Там поймешь, кто такой.
Если парень в горах - не ах,
Если сразу раскис и - вниз,
Шаг ступил на ледник и - сник,
Оступился - и в крик, -
Значит, рядом с тобой - чужой,
Ты его не брани - гони:
Вверх таких не берут, и тут
Про таких не поют.
Если ж он не скулил, не ныл,
Пусть он хмур был и зол, но - шел,
А когда ты упал со скал,
Он стонал, но - держал,
Если шел за тобой, как в бой,
На вершине стоял хмельной, -
Значит, как на себя самого,
Положись на него.
1966